Вошел, и в светлой горнице
Вдруг стало днем темно:
Все будущие летчики
Явились под окно!
1943
ДАНИЛА КУЗЬМИЧ
Немножечко меньше их, чем Ивановых,
Но все-таки много на свете Смирновых:
Смирновы - врачи и Смирновы - шоферы,
Радисты, артисты, танкисты, шахтеры,
Швецы, кузнецы, продавцы, звероловы,
Смирновы - певцы и поэты Смирновы,
Есть дети Смирновы и взрослые тоже,
И все друг на друга ничуть не похожи:
Веселые, мрачные, добрые, злые,
Смирновы - такие, Смирновы - сякие.
Один из Смирновых попал в эту книжку.
Приехал я раз в небольшой городишко,
На карте отмечен он маленькой точкой -
Географ ему не поставил кружочка.
В том городе были: аптека и баня,
Больница и школа, и парк для гулянья,
Некрасова улица, площадь Толстого,
Базар и вокзал пароходства речного.
Но самое главное в городе этом
Был выросший за год и пущенный летом,
Кругом огорожен стеной здоровенной,
Завод номерной. Очень важный. Военный.
Из не пробиваемой пулями стали
В три смены он делал для танков детали.
И я вам хочу рассказать про Смирнова,
Который вставал в половине шестого,
Который, с трудом подавляя зевоту,
Садился в трамвай и спешил на работу,
Где восемь и десять часов, если надо,
Работал как мастер шестого разряда.
Я шел по заводу, вдруг слышу: - Здорово! -
Вот так в первый раз я услышал Смирнова.
"Здорово!" - хотел я кому-то ответить,
Кого не успел еще даже заметить.
- Что ходишь? Что смотришь? - послышалось
снова.
И тут в первый раз я увидел Смирнова.
Я знал, что бывают какие-то гномы,
Которые людям по сказкам знакомы.
Я помню, что слышал однажды от сына,
Что жил человечек смешной - Буратино,
Которого ловкий топор дровосека
Из чурки простой превратил в человека.
Но в жизни своей не встречал я такого,
Как этот Смирнов, человечка живого!
В большой, не по росту, казенной тужурке,
В огромной ушанке из кроличьей шкурки,
В таких сапожищах, что я испугался,
Стоял человечек и мне улыбался.
- Как звать? - я спросил.
- По работе кто знает, -
Ответил малыш, - Кузьмичом называет.
Смирновым Кузьмой был покойный папаша,
Данила Кузьмич - будет прозвище наше.
- А сколько вам лет? - я спросил у Смирнова.
- Четырнадцать минуло двадцать восьмого, -
Сердито ответил он басом солидным